19 янв. 2012 г.

Антон Павлович Чехов, новомученники и Богоявление


Как ни странно, первый раз в сознательной жизни наше поколение с праздником Крещения могло столкнуться ни через бабушку, ни через чьи-то рассказы о силе крещенской воды, а через Чехова.

Читая собрание сочинений писателя, совершенно случайно(неслучайно!) останавливаешься на рассказе «Художество». Как-то раньше он проходил мимо. А тут просто пропадаешь- перечитываешь его несколько раз за вечер. Небольшой, совершенно замечательный рассказ, в котором великое и смешное идут рядом, смех сквозь слёзы, ком в горле и одновременно лёгкость на душе.

Главный герой — как многие чеховские герои — смешной, жалкий, ничтожный человек. Но…у него — Талант! Он каждый год на Крещение делает «Иордань»! Да такую, что любому видно — перед ним настоящий творец прекрасного!

«Серёжка бегает по селу, как угорелый. Он спотыкается, бранится, клянётся, что сейчас пойдёт на реку и сломает всю работу. Это он ищет подходящих красок. Карманы у него полны охры, синьки, сурика, медянки; не заплатив ни копейки, он опрометью выбегает из одной лавки и бежит в другую. Из лавки рукой подать в кабак. Тут выпьет, махнет рукой и, не заплатив, летит дальше. В одной избе берёт он свекловичных бураков, в другой луковичной шелухи, из которой делает он жёлтую краску. Он бранится, толкается, грозит и… хоть бы одна живая душа огрызнулась! Все улыбаются ему, сочувствуют, величают Сергеем Никитичем, все чувствуют, что художество есть не его личное, а общее, народное дело. Один творит, остальные ему помогают. Серёжка сам по себе ничтожество, лентяй, пьянчуга и мот, но когда он с суриком или циркулем в руках, то он уже нечто высшее, Божий слуга».

«Иордань» получается у него такая, что со многих окрестных сёл люди специально приходят на праздник. Мастер продумывает всё до мелочей — от величины специальных колышков до выражения глаз ледяного голубя на верхушке креста. А описание крещенского утра в рассказе! Так и хочется очутиться там и ощутить вместе со всеми волнение перед тем, как снимут покровные рогожи с Серёжкиного ледяного сооружения.

«Наверху раздаётся благовест… Тысячи голов обнажаются, движутся тысячи рук,— тысячи крестных знамений! И Серёжка не знает, куда деваться от нетерпения. Но вот, наконец, звонят к «Достойно»; затем, полчаса спустя, на колокольне и в толпе заметно какое-то волнение. Из церкви одну за другою выносят хоругви, раздаётся бойкий, спешащий трезвон. Серёжка дрожащей рукой сдёргивает рогожи… и народ видит нечто необычайное. Аналой, деревянный круг, колышки и крест на льду переливают тысячами красок. Крест и голубь испускают из себя такие лучи, что смотреть больно… Боже милостивый, как хорошо! В толпе пробегает гул удивления и восторга; трезвон делается ещё громче, день ещё яснее. Хоругви колышутся и двигаются над толпой, точно по волнам. Крестный ход, сияя ризами икон и духовенства, медленно сходит вниз по дороге и направляется к Иордани. Машут колокольне руками, чтобы там перестали звонить, и водосвятие начинается. Служат долго, медленно, видимо стараясь продлить торжество и радость общей народной молитвы. Тишина.

Но вот погружают крест, и воздух оглашается необыкновенным гулом. Пальба из ружей, трезвон, громкие выражения восторга, крики и давка в погоне за колышками. Серёжка прислушивается к этому гулу, видит тысячи устремлённых на него глаз, и душа лентяя наполняется чувством славы и торжества».

И именно в этот момент — совершенно неправославный или нецерковный человек — может ощутить радость и величие праздника!